Глава девятая
ДЕРЕВО АБРИКОС
19.
Пелена на окоёме - предвестник песчаной бури. Толсто скроет следы навсегда, как будто ничего не было и только ещё будет. День смутно багровый - солнце пылает горячими волнами жёлто-серой духоты.
Вань Чжоу, увидев командира, остановился. Сэллик энергично показал: скорее! На караванной дороге очередной разъезд. Всадники весело переговаривались.
Отпрянули вглубь зарослей ивняка. Распадок галечный - когда-то ложе реки. Бегом, словно уже обнаружены. Отворот в узкое ущелье. Круто. Где на четвереньках, где ползхком Сэллик добрался до края. Распахнулось редколесное предгорье. Вань Чжоу пыхтел далеко внизу. Слева пустынная степь - бывшее дно моря Тесис. Скудная иссохшая трава: ковыли, мятлики, перекати-поле, волосенец... Степная полоса бугристая, перемежёвана широкими языками серого песка; борьба пустыни с живым миром.
Никого?!
Неожиданно, не свистнув предупреждающе, из укрытия ловко спрыгнул старик. Вспышка напряжения - готовность к бою ножами. Старик спрятал клинок.
- Я думал, ты меня увидел. Где Чжао?
- Поднимается.
- Тогда коротко. С Бани поговорили. Вот уж чего не ожидали! Он послан убить "человека в маске". При угрозе плена. С "человеком" обошлось?
- Хорошо, - отдышавшись. - Будь на чеку всё время. Доставим Бани живым и невредимым.
- Невредимым не получится. Да, тебя предчувствия не обманули. Ты в списке. Участник в перевороте на стороне Дигуная. А ненависть ко всему дигунаевскому нового императора велика.
- Ладно, иди. Вань Чжоу на подходе. Никому и ничего! "Читай" меня - не пропусти знак. Всё будет решаться в два дня. Пришло: хочешь спастись - беги!
20.
Вань Чжоу? "Придавили" его чем-то из прошлого. Скорее, доказали государственную необходимость, по сути, его убили. С другими бы "работать" не стали. Не тот уровень. Они - обнаружил, оценил, выжил и донёс сведения, или нашёл - уничтожил. Выше или ниже - бойцы бесполезны.
- Можно выходить на твой прямик, - рассказывал Вань Чжоу. - Женщина. Старуха. И ребёнок. След наш потеряли. Кочуют по кругу. В бурю "заснут". Так что уходим.
Сэллик не ответил.
Спустились к отряду. Сэллик настороженно всё время шёл позади Вань Чжоу, хотя момент для нападения ещё надо найти, чтобы бойцы не порубили на кусочки.
Разведчики внимательно вглядывались в мрачное лицо командира, ожидая решения.
- Так... Бани будет молчать. Это вовсе не угрожает. Сведения им выданы. Может серьёзно поплатиться. Выбросьте из головы! Доставьте его живым.
- Кэнедем сунэ, - откликнулся из балагана Бани.
- Здесь немного отдохните. Меня не ждать.
Вдруг Вань Чжоу повёл себя странно, удивив даже бывалых. Недвольно и напористо:
- Мало ли людей бродит по пустыне. Их дела! Сам же всегда так говорил. И как мы без тебя выйдем к заставе? - Сэллик и виду не подал: подозрение не просто усилилось, перешло в уверенность. Нервничает. Мой уход сбивает с настроя? План рушится?
Пояснил старику:
- Амин, третьим спуском? Так поведёшь отряд через пустыню. Без остановок. Надо выскочить до "стены" бури. Я догоню. Или обгоню. Через Онгнё - песчаную реку.
Онгнё (искажённо: Огней) - так назывались высохшие речки, когда-то питаемые "умершими" ледниками Оледенения. По сухим руслам, слежавшимся в древности, в затвердевших берегах, текучие пески. Преодолеть "песчаную реку" незнающему "где и как" - не получится; пески зыбучие, провалишься, и потащит до глубины страшной смерти.
21.
Произошло необъяснимо мистическое, ведь Сэллик хотел, даже жгуче желал именно это. Только-только недавно начал жалеть, что не взял Её. Возможности вернуться в Цинь нет. И уже началось возвращение на прародину - на Тунгир, сливающийся с Нюкжей (Дырылдой), образуя Олокму (Олёкму). Мог исполнить великую мечту каждой рабыни вернуться в родную страну цветущих абрикосов.
Старуха - тангутка Пхинь.
Она учила Сэллика разговорности на языке минья (тангутском) и обычаям народа. Теперь, глядя в её радующиеся зелёные глаза, понял, предчувствовал смертельную опасность благодаря поучениям Пхинь. Она преподала умение "договариваться" с собой понимать предвидения или предчувствия, сны, раздичные реакции-сигналы тела, наделённых той или иной договорной информацией: делай или не делай так, остановись и затаись, берегись нападения и т.д.
Став состоятельным, он выкупил Пхинь отправить на родину. Разъяснили: лучше её похоронить где-нибудь в тайге. Она знает кое-кого из разведчиков "тангутского направления". Учились у неё языку. Ей хода на родину нет. Головой за неё отвечаешь...
Её знаниями давно не пользовались, кроме Сэллика. Не раз она умоляла отпустить домой. Неизменно отвечал на тангутском: "Мби ми шие миын ве тхиы рие кюей тией миын!" - " В твоём народе говорят: пока пшеница не созрела, её нельзя косить".
22.
Истощённая старуха Пхинь, несмотря на издёрганность миражами, крепка, в здравом уме. Измученный ребёнок, укутанный в покрывало, спал в расщелине останца; около него, спрятавшихся от палящего солнца, обнаружил.
Она кивнула на дитя.
- Тиын нга иын ндзиу нга ну тха циы лдеы. - "Если любишь меня, то должен любить и его".
- Ни ти сюе хией нга ми нгиу на! - "Ты не беспокойся, я спасу вас, я на твоей стороне". - Он вытащил из котомки сушёную конину, копчёную свинину, флягу с водой. Старуха, искушённая жизнью, чуть-чуть поела сама, покормила полусонное дитя. Выждав, ещё по кусочку. Наконец, он спросил: - Как ты решилась?
- Когда ты обрился наголо под туфа (тангутского солдата, земледельца, скотовода) и положил в суму чёрный тангутский халат, поняла "куда". Пришёл час искупления. Иын риэ вие идэвей та жиэ лхсы нге лиэ. (Мои грехи тяжелы, искупить их трудно).
- Да уж какие там грехи?!
- Я служила заклятому врагу, убившему мою семью, сделав меня "мёртвой". Я взяла внука и последовала вперёд тебя. Когда добралась до кардона, уже не верила. Нет, думала, не преодолеть пустыню. А тут и вы прибыли. Мы прятались в сарае рабыни-тангутки. Она сказала, вы коней оставляете в крепости. Догадалась, пойдёте опасным коротким путём... А два дня назад вы почему-то ушли ночью. И мы потеряли след.
- Слежку обнаружил... вас.
- Текучи здесь пески. Текут, текут... Вот я уже на краю жизни. А они всё текут, текут. То, что я, Тхи, тебе скажу - не по нраву будет. Но сохрани "холодную голову". Та тангутка подслушала разговор твоего бойца и начальника. Тот, что с вами приезжал. На возвратном пути тебя убьёт чжурчжэн...
- Не кореец?
- Нет. Корей прибыл на другой день. Тха-шией циан лда ма лдией ни шион Вань Чжоу. (Боялась, что мы попадём в руки Вань Чжоу, он ведь меня знает).
23.
У караванной дороги, прощаясь, Сэллик объяснил:
- Через какое-то время вам навстречу выедет конный дозор. Как и о чём с ними говорить есть? И это ведь девочка. Почему ты меня обманула?
- Так надо, Тоба (чилчагирское семейно-родовое имя Сэллика). Очень важная девочка княжеского рода Меркитов - "ящеров". Она одна выжила в бойне с татарами. Её отправили в Си Ся, к родственникам, очень серьёзным начальникам двора. Её доставили по Амру с Аргунских земель. Сопровождали десять лучших воинов. Джурджэни (чжурчжэни) их убили. Один, раненый, нёс её. Мы вовремя встретились в диком поле - травы лечебные у земли "просила". Он мне всё рассказал. И умер. И я успела девочку унести до погони. Её зовут Гульберджин. Спасение девочки оправдает меня перед Высшими силами. И мне есть что сказать тангутским воинам.
- Прощай, Пхинь. Больше уже никогда не увидимся. Мне "бежать и бежать". Да и тебе торопиться надо - буря надвигается. Стеной идёт в двух днях, когда повернёт к нам, на север...
...Теперь всё сжалось в одно мгновение.
Сэллик знал перекат "Песчаной реки" - твёрдое дно. Место называлось "Инга" (Камень). Через него песок перекатывался тонким слоем. Местность сильно поменялась. Но рискнул. Воткнул посох в песок, закрепил конец тонкого маута (аркана), перешёл, и уже уверенно вернулся за посохом.
Сократив путь вдвое, опередил отряд. Дождался на линии извечной борьбы пустыни и леса. Отправив разведчиков и "чужака" Бани к заставе, остановил Вань Чжоу и старика. Стояли молча, мрачнея и собираясь с силами. Времени у всех в обрез! Когда отряд отошёл далее "длины крика" и скрылся за бугром, Сэллик незаметно подал (оскалив зубы) недоумевающему старику сигнал: к бою!
- Вань Чжоу, я взял тебя из солдат. Сделал тебя своим заместителем. Я предложил тебя вместо себя... Ты купился! Мы решили тебя проверить. Тебе приказали меня убить, зная, что это невозможно. И ты согласился. Что скажешь?
Вань Чжоу метнул тяжёлый нож, целясь в шею командира. Сэллик мгновенно встречным ударом кулака отбил клинок в сторону. Чжоу, с рёвом докричаться, побежал за отрядом. Как молнии мелькнули руки старика - левая. правая. Ножи глубко поразили бёдра бегущего. Упал и пополз, поскуливая.
- И? - старик расстерян.
- Если жаль -добей. А нет, пережешь ему сухожилия. И раздели хребёт. Старик немедля подошёл к поверженному, выдернул лезвия. Придавив коленом на поясницу, нащупал позвонки и воткнул лезвие между ними.
- Ты и меня предал, Ванчжо! Так ты, Тоба, всё знал. Проверяли...
- Нет, конечно. Ничего я не знал. Ничего! Значит, амин, уходим на Тунгир. Сейчас иди на заставу, отпусти моего коня. Седло просто прицепи надёжно, и попону. Буду недалеко от крепости до ночи. Подбери момент. Чужаку скажи, по секрету, что поубивали друг друга. Будут тебя допрашивать. Скажи, что мы отошли зачем-то и там схватились и порезали друг ддруга насмерть. Буря скроет - проверять твои слова не смогут. Буду ждать тебя на устье Эмэсэр (Амазара). Месяц тебе хватит. И мне добираться не меньше. Ну, всё! Теперь мы уже в другом времени и в других землях. В путь!
24.
Император Улу (Щицзун) - внук Агуды, ценил незыблемость слова и справедливое отношение к жизни. Улу знал зачение каждого сановника и военачальника при Дигунае. Родичи погибших жаждали возмездия. Ненависть Улу к Дигунаю глубочайшая. Солдатам войска, под командованием военачальника Елюя Юани, и он сам, получили щедрые привилегии за убийство Дигуная. Улу, воцарившись, построил на месте захоронения жены небольшой храм. Ходил туда по огроженной высокой оградой тропе. Долго "разговаривал" с ней, советовался. Улинда - невероятно красивая жена Улу приглянулась Дигунаю. В 1151 году он объявил, что берёт Улинду в жены. Улу "сбежал" в загородный дворец матери и там затаился. Улинда поняла предательство мужа и покончила жизнь самоубийством.
Улу (шицзун) провозгласил неотвратимость наказания. Постановил в разборе преступлений Дигуная применять смертельную казнь только к участникам кровавых репрессий, при "первом и втором" заговоре, уничтоживших всех потомков значительных родов династии Ваньянь. В живых остались только ближайшие родственники Дигуная, в том числе, и принц Улу. Остальным Улу объявил амнистию. Разведчик Сэллик, как участник убийства Хэла (Сицзуна), под амнистию не попал.
25.
Идея мирного сосуществования с соседними странами выглядит красиво, но утопична в реальности, поскольку идеология борьбы за "место под Солнцем" выработана за миллионы лет, сформировав текущую Цивилизацию, начавшуюся 66 млн. лет назад. Император Улу верил в ложность незыблемого закона государственного устройства: хочешь мира - готовься к войне, не уставая предполагать превосходство врага. С воцарением Улу, соответственно с его философскими воззрениями, наступила относительная эпоха мира и благоденствия - время возрождения бохайской тунгусской культуры. "Золотой империи" сорок восемь лет прекрасной жизни. Из них 28 лет правил Улу (Ши), заслужив историческую оценку, как "самый деятельный правитель Цзинь".
Правление началось подавлением восстания киданей. Одновременно с военными действиями, император засылал переговорщиков к киданьским князьям, тайно, чтобы не подставлять, предлагал мир и тесное сотрудничество ( у него зрела ассимиляционная идея, заимствованная у хань). Операция завершилась успешно, явившись историческим значением в рождении новой этнической формации - манджуров.
Двойную стратегию Улу продолжил в отношении китайцев, тангутов, кочевых племён тунгусов и сяньбийцев. Однако не удалось наладить отношения на мирных условиях с ханствами забайкальских и приаргунских татар. Почти каждый год чжурчжэни проводили военные операции устрашения и обессиливания военных образований Забайкалья.
С Китаем. Уладив отношения с киданями, через два года, в 1163 году, Улу возобновил войну, начатую Дигунаем. Война шла с переменным успехом. А в "тайной" Улу одерживал победу за победой. Китайский император Чжао Шэнь (Сяоцзун), пришедший к власти летом 1162 года в результате отречения Гаоцзуна (потомки оценили его как национального предателя, что совершенно неверно) в пользу приёмного сына. Сяоцзун вообразил себя великим полководцем. Приблизил к власти военную элиту. В 1163 году, неправильно просчитав вялотекущую войну с чжурчжэнями, сунский император начал решительное наступление на чжурчжэней. Улу оперативно ввёл в сражение основную армию. Китайцы потерпели неудачу не из-за того, что плохи солдаты (они были и есть отличные воины), а из-за просчётов командования. В 1165 Сяоцзун признал поражение, объявил себя вассалом "Золотой империи", заключив мирное соглашение, возобновив условия договора 1141 года. Как и предлагал Улу в тайных посланиях "сильным двора Сун", размер дани уменьшен до посильного.
Следующий шаг: добиться мирного соседства с Кореей. Удалось в тайных переговорах продвинуться. Но случилось чрезвычайное проишествие. Оно могло привести к войне. Корейцы стягивали к границам войско. Влиятельные чжурчжэни настаивали нв возможности напасть на Корею. Дело в том, что один из наместников Кореи (Пу?) восстал и перешёл к чжурчжэням, сообщив, что в Корее многие поддерживают вторжение тунгусов. Вместо пышного приёма, наместник Пу немедленно схвачен и демонстративно передан корейскому правительству, заслужив доверие корейцев к Улу.
26.
Улу убеждал: мощь государства усиливается внутренней политикой. Действия императора подчёркивают глубокое понимание структуры многонационального государства - проблему проблем: национальный дух (можно сказать, Бог)! Его подавление - "манкуртизм" ( или по-тунгусски: "выжигание" национальной культуры, языка, истории) - вызывает вековую ненависть. Рано или поздно, становится неискоренимой фобией. Сам Улу не утратил национальную духовность, несмотря на сильное влияние матери. Она из известного бохайского рода Пусан - из китаизированной семьи. Улу - приверженец китайской культуры и образован в классическом китайском духе. Он блестяще знал китайскую классическую литературу. Однако национальную политику начал выстраивать на борьбе с китаизацией. Император, между прочим, сочетал развитие духовное с физическим - был прекрасным спортсменом. В истории он оценивался одним из лучших стрелков из лука среди офицеров. Всесторонне развитый человек, как личность, так и как военачальник. При его правлении проводили массовые мероприятия, состязания. Он велел возрождать подлинную национальную историю, по фрагментам коей мы можем судить о себе, познавая собственную историю. "Увековечивалась" память заслуженных предков, сооружались памятники, строились храмы...
Основная угроза этнического "поглощения" исходила из Поднебесной. В средние века - полная ассимилдяция, вторым этапом - метизация и окончательное исчезновение народов в нации Хань. Как могли, китаизации сопротивлялись тюркоязычные и монголоязычные народы. Тунгусский император Улу предпринял ряд защитных мер. Настрого запретил брать китайские фамилии и титулы. Нельзя было носить китайские одежду и обувь, справлять дни рождения (дарить подарки). Но Улу понимал, от китайской философии отказаться никак нельзя, поэтому строго распорядился "перевести нужные книги на чжурчжэнский язык...".
Особенно Улу бережно и разумно (одна из мер против китаизации) проводил национальную политику равновесия между разными народами страны, внедряя в их сознание ответственность, как полноценного, образующего государство. "Они" - есть государство.Большое внимание император оказывал демографической проблеме. При Улу смешанные браки чжурчжэней с киданями поощерялись и надеялись льготами. Ему, как образованному человеку, было неприятно национальное высокомерие, показная расточительность князей и сановников. При встречах укорял их. Но далее сего не шёл, чтобы не ущемлять элиту. Улу признал правоту предтечей, что "только военная составляющая государства противостоит падению его". Но он ошибочно был уверен в военизировании империи наместно. Нарекал князей-наместников военной властью (по сути, нагружал их обеспечением содержания войсковых подразделений). Разрушив централизованное управление армией, созданное Хэлу и Дигунаем, освободив главную казну, направил средства на строительство храмов, дворцов, дорог, развитие экономики. Не признавая формальное отношение к делу, требовал от князей соответствовать военачальству того времени - превосходно владеть военным искусством. Он подозревал, что опасность для империи уже тлеет и тлеет на западе, в Забайкалье. Военизируя страну по своему проекту, сообразил в конце жизни провал идеи. Князья не оправдали надежду. Да, и не в состоянии без грабительских войн, содержать боеспособную армию. Улу начал стягивать в столицу наиболее значимые войска. Последним его распоряжением было "введение плана о стратегических запасах провианта в городах-крепостях и в столице...".
1208 году император Улу, в возрасте 65 лет, умер.
(Продолжение следует)
Александр Гурьевич Латкин.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
